«Бог есть, Григорий Соломонович?» – спросил я его напоследок, и это был очень правильный вопрос, обращенный к правильному собеседнику. В маленькой квартирке на улице Новаторов в Москве, во всей России да и на целой планете дать на него квалифицированный ответ могли считанные единицы, к числу которых безусловно принадлежал Григорий Померанц. «То, что в нас бессмертно, не исчезнет, – ответил он. – Представьте: человек – зеркальце, которое отражает вечный свет. Зеркальце разобьется, человек умрет. А свет вечен, он никуда не денется. Я отождествляю себя не с зеркальцем, а со светом».

Цель науки (в широком смысле) — познание истины, а в идеале — даже всей истины об окружающем мире и человеке (что впрочем невозможно), на путях эксперимента, опыта и обработки их результатов рациональным мышлением. Никаких внешних «табу» для свободного мышления при этом быть не может. Такой подход к реальности в целом можно назвать «научным мировоззрением».

Религия (имею в виду, прежде всего, авраамические религии) помещает во главу угла некие внерациональные догматы. Внерациональные — т.е. принципиально неверифицируемые и сами по себе неочевидные для рационального мышления. Однако же эти «истины» провозглашаются самым важным в жизни, поскольку от их принятия якобы зависит «спасение». Сомнение в догматах есть страшное (в идеале — даже САМОЕ СТРАШНОЕ) преступление. Научное, т.е. основанное на эксперименте, опыте и ratio, осмысление окружающей реальности допускается лишь в той мере, в какой не вступает в противоречие с догматами.

Буддизм (имею в виду его философскую основу, а не собственно религиозные традиции) имеет своей целью постижение окончательной мудрости бытия, и постулирует такую возможность в форме неконцептуального знания («просветления»). Концептуальное («научное») знание в рамках это мировоззрения имеет свою специфическую значимость и иногда может стать путем, ведущим к «просветлению».

Вывод: С точки зрения научного мировоззрения и авраамические религии, и буддизм являются недоказуемыми. Но при этом парадигмы научного мировоззрения и авраамических религий в принципе несовместимы. Парадигмы научного мировоззрения и буддизма в принципе совместимы.

Буддийское миросозерцание, как известно, не приемлет Бога-Творца, но зато в буддийской традиции известны идамы, как визуализация качеств просветленного ума или Будды, через которые для индивида возможна связь с «природой Будды», т.е. с конечной формой мироздания и себя самого. В каком-то вульгарном приближении идам – это персональное божество, перед изображениями которого простираются ниц и над которым медитируют, которому молятся и с которым стремятся самоидентифицироваться (воплотить его в своей личности и своей жизни). Вместе с тем, идам остается чем-то относительным, поскольку есть много идамов, и идам до известной степени остается созданием человеческого ума
Неплохо было бы таким образом толковать так называемые мировые религии. Неплохо, чтобы они сами такой взгляд на себя усвоили. Только такой подход поможет им уберечься от фанатизма и самоабсолютизации, от бессмысленных в наше время попыток навязывать себя в качестве «объективной и абсолютной истины». Зато они смогут остаться в качестве безобидных духовных практик, путей самосовершенствования и «путей спасения», при этом нисколько не оспаривая друг друга и мирно сосуществуя друг с другом. Вот почему бы не считать Христа и Богородицу такими идамами, присущими именно нашей культурно-религиозной традиции?

Очень логичное философское мировоззрение лежит в основе буддизма. Непрерывный поток сознания, который транслирует себя через сменяющиеся поколения биоорганизмов, т.е. людей. Нет заморочек с теодицеей (как это «благой Творец» сотворил столь несовершенный мир). Но в то же время и жизнь индивида не обессмысливается, как у атеистов-материалистов, где физическая смерть просто безвозвратно стирает человека как надпись с доски. Всё, что ты делаешь, нарабатываешь, идет в «потенциал» непрерывного потока сознания, остается и ждет шанса на свою дальнейшую реализацию, а не пропадает втуне.
Однако буддизм, как и почти все традиционные религии, есть мироотрицающее мировоззрение. От интереса к видимому миру, от эмоций, с ним связывающих, здесь нужно избавляться. Сознанию, связанному с миром, здесь надлежит затухнуть. И тогда цепь реинкарнаций прервется. «Сознание будды» в принципе потусторонне и к этому миру отношения не имеет. Цель жизни спасителя-бодхисаттвы – обеспечить людям возможность «эвакуации» из этого мира.
А вот сознание европейца нового времени преисполнено интереса к миру. Этот мир хотят познавать, «улучшать» и «украшать». Этот мир хотят обустроить и заново оборудовать. В этом смысл культуры, науки и техники, отличающих европейскую цивилизацию. И внутренняя жизнь человека очень интересна, наполнена красотой и творчеством. Жалко ее просто вот так умерщвлять, как предлагает традиционный буддизм.
Тогда получается, что и цепь реинкарнаций – это не потеря времени, не бессмыслица, не кружение белки в колесе, а возможность расширения познания мира и внутреннего опыта. Современный человек оценивает реинкарнацию скорее позитивно.