Дом начинался с крыши. Что такое шалаш, вигвам, юрта? Крыша, поставленная прямо на землю. Стены придумали позже. Наверно, подтолкнула необходимость крепких стен, чтобы хранить запасы зерна. У жителей вигвамов и юрт этой нужды не было. А фундамент – совсем новое изобретение. Идея фундамента – победа интеллекта над непосредственной нуждой в крыше и стенах. Пол оставался земляным. Даже прекрасные каменные сооружения Ангкор-Вата ставились прямо на землю и за несколько веков перекосились. Фундамента потребовали дворцы и храмы. Это уже начало цивилизации, вместе с письменностью и плавкой металлов.
Культура тоже начиналась с крыши, с мифа, с образа целого. Потом уже шла разработка частностей и всякое прикладное знание. Первобытные мифы очень наивны, но у них есть преимущество перед научной теорией: ни одна теория не дает целостного образа бытия, а миф дает. (…)
Сейчас идет строительство глобального фундамента, но никому от этого не стало теплее на сердце. Идет строительство дома без крыши, где никакой крыши и не будет. Пустое небо, каменная земля и сжавшийся человек, сказал Беккет. Развоевавшийся интеллект отодвигает в сторону мифы, дававшие смысл и радость жизни предкам, – а замены их праздников нет. А может быть, все-таки есть? Может быть, на некоторой глубине разнобой в мифах (иудейских, христианских, мусульманских, индуистских, буддийских) становится только различием в образах одной великой целостности, и «одну и ту же птицу мудрецы называли разными именами»? Может быть, отжили только мифы-идолы, смешивавшие образы непостижимой тайны целого с физической реальностью? А миф-икона, в строгом понимании Максима-исповедника, – только символ, воплощенный в букве или в лике на деревянной доске? За которыми мы прозреваем непостижимый дух? И проверяем себя, вглядываясь в пустоту мифа-молчания, знаковой паузы, оставшейся вне слова, вне образа – и все-таки постижимой сердцем? Как сказано было в Чхандогье-упанишаде: «То – это ты!»