Тоталитарный социализм с элементами коммунизма вовсе не был выдуман Сталиным, а продолжен Мао Цзедуном, Пол Потом и корейскими Кимами. На самом деле такое общество уже существовало в 19 веке в далеком Парагвае, причем эксперимент был довольно успешным: конец ему положили лишь внешнее вторжение и оккупация…
Парагвай, бывший одним из департаментов испанского колониального вице-королевства Рио-де-ла-Плата (в него также входили территории современных государств Аргентины, Уругвая и Боливии), получил независимость в 1813 г. в ходе процесса эмансипации колоний Испании в Южной Америке.
Основателем самобытного парагвайского государства был римско-католический священник Хосе Франсия, являвшийся вместе с тем большим поклонником идей Просвещения, причем любимым его философом был Ж.Ж. Руссо, а политическими кумирами – Робеспьер и Наполеон.
Целью Хосе Франсия было построение монолитно-сплоченного общества социальной справедливости. В результате кампании конфискаций в распоряжении государства оказалось до 98 процентов всех земель. Часть этого земельного фонда была передана крестьянам в аренду на льготных (1,5 песо в год) условиях при условии возделывания определенных культур. Около 64 прежних имений-латифундий были преобразованы в государственные хозяйства под названием «поместья Родины» («совхозы»!), которые занимались в основном производством мяса и кожи. По своему размаху парагвайская земельная реформа напоминала реформу в России по Декрету о земле 1917 года.
В обрабатывающей промышленности была развернута широкая сеть государственных мануфактур. Кроме того, государством проводилась крупномасштабная хозяйственная деятельность по строительству и обустройству городов, мостов, железной и шоссейных дорог, каналов и т. п. («сталинские пятилетки»!). При этом активно использовался труд заключенных, которых было необычайно (по тогдашним меркам) много, и большинство из которых было лишено свободы по политическим соображениям («ГУЛАГ»!). Мелкий крестьянский и ремесленный секторы также находились под жестким контролем государства, которое устанавливало, сколько, чего и почем нужно производить, а качество изготавливаемых изделий стимулировало в том числе и репрессивными мерами (сталинские «колхозы» и «артели»!). В вопросе о рабовладении, которое практиковалось прежде (рабами были негры), парагвайский лидер занял достаточно необычную позицию, допустив рабство для детей, которые получали свободу по достижении совершеннолетия.
Парагвайское общество было абсолютно закрытым. Ввоз в страну любой иностранной продукции, в том числе печатной, был запрещен. Одновременно с отменой импорта поощрялось национальное производство товаров и их покупка населением. В результате удалось создать экономически успешную систему торговли.
Границы страны для въезда и выезда тоже были закрыты. Однако въехать было всё же легче, чем выехать, хотя въезд иностранцев на территорию Парагвая находился под жёстким контролем. Любой приезжий тщательно допрашивался и в случае малейших подозрений отправлялся в тюрьму. Бывали случаи, когда случайно оказавшиеся на территории Парагвая путешественники затем исчезали бесследно и навсегда. В других случаях парагвайские спецслужбы организовывали похищение неугодных лиц из-за рубежа. А вот выезд из страны для ее граждан был полностью запрещен под угрозой смертной казни. Пойманных беглецов убивали на месте. Для передвижения по территории страны требовались специальные пропуска.
В правление Франсии вообще много чего было запрещено: независимое высшее образование, газеты, почтовая переписка… Зато государство засучив рукава взялось за борьбу с неграмотностью, развернув широкую систему школ. В 1828 году было введено обязательное всеобщее среднее государственное образование для мужчин, причем на одного учителя приходилось всего 36 учеников. В 1836 году была открыта первая в стране библиотека, содержавшая исключительно книги, изданные в Парагвае. В 1845 году американец Гопкинс сообщал правительству США, что в Парагвае «нет ни одного ребенка, не умеющего читать и писать».
В социальной политике Франсия сознательно стремился к созданию этнически однородного населения. Потомков испанских переселенцев и коренных жителей – индейцев гуарани, принудительно заставляли вступать в браки между собой, так что вскоре и правда получился «один народ, сплоченный вокруг вождя».
К этому еще нужно добавить, что, придя к власти, Франсия порвал все связи с Ватиканом, провозгласив себя самого главой независимой парагвайской церкви, разогнав при этом монастыри, отняв у церкви собственность и запретив ей собирать десятину. Отныне священники были приравнены к чиновникам, исполняя по сути роль политруков: их назначало государство и платило им зарплату. При этом единственная в стране семинария, принадлежавшая церкви, где преподавали богословы «старой формации», была закрыта еще в 1822 г.
Власть Франсии была абсолютной, но при этом «полученной волей народа». Народный Конгресс, созванный на основе всеобщего (для мужчин), прямого, тайного и равного избирательного права, в 1814 г. провозгласил его временным диктатором на 5 лет, а 1 июня 1816 года Франсия стал Постоянным диктатором Республики, через четыре года переименовав свой пост в Верховного диктатора, что стало его прозвищем. За наделение Франсии всей полнотой исполнительной, законодательной и судебной власти проголосовало две трети депутатов, из которых 7/8 представляли сельские районы. В 1824 г. было окончательно ликвидировано местное самоуправление: отныне мэров городов назначал лично Верховный диктатор.
По ходу Франсия избавился от прежних сподвижников, занимавших в независимом Парагвае в первые годы его существования высокие посты. В 1820 году был раскрыт заговор, руководителями которого были назначены бывшие члены Верховной хунты Парагвая, стоявшие у истоков независимости этого государства. Следствие проводила созданная Франсией «Палата правды», весьма напоминавшая по методам инквизицию (о ЧК-НКВД тогда еще не знали). О признаниях подсудимых ничего не известно, но смертные приговоры были вынесены. 68 человек было расстреляно, а остальные высланы в отдаленные районы страны, причем никто из них не вышел на свободу ранее смерти Верховного диктатора в 1840 г.
После смерти Франсии, президентом Парагвая с неограниченными властными полномочиями стал его племянник Карлос Антонио Лопес, которого в 1862 г. сменил на посту его сын Франсиско Солано Лопес (ну чем не династия Кимов в КНДР!?).
При этом нельзя сказать, что Парагвай был отсталой страной. Напротив, на фоне других недавно получивших независимость латиноамериканских стран он развивался очень успешно, причем его руководство вело дело к построению самодостаточной, автономной экономики.
Под руководством более, чем 200 иностранных специалистов, приглашённых в страну, прокладывались телеграфные линии, железные и шоссейные дороги, что способствовало развитию сталелитейной, текстильной, бумажной, типографской промышленности, кораблестроения и производства пороха.
Правительство полностью контролировало экспорт. Основными вывозимыми из страны товарами являлись ценные породы древесины и мате. Политика государства была жёстко протекционистской; импорт фактически перекрывался высокими таможенными пошлинами. В отличие от соседних государств, Парагвай не брал внешних займов и развивался исключительно за счет внутренних ресурсов. В то же время правительство начало модернизацию армии. Литейная мастерская в Ибикуи, построенная в 1850 году, производила пушки и мортиры, а также боеприпасы всех калибров; на верфях Асунсьона строились военные корабли.
Правительство Парагвая сознательно готовилось к грядущей войне, которая представлялась неизбежной, дабы обеспечить дальнейшее успешное развитие государства.
Рост промышленного производства настоятельно требовал контакта с международным рынком. Однако Парагвай, находившийся в глубине континента, не имел выхода к морю. Чтобы его достичь, судам, вышедшим из речных портов Парагвая, необходимо было пройти вниз по рекам Парана и Парагвай, достичь Ла-Платы, и лишь затем выйти в океан. В замыслах Лопеса было приобретение порта на Атлантическом побережье, что было возможно лишь при захвате части бразильской территории.
В ходе подготовки к реализации этих целей все силы были брошены на укрепление военной промышленности. Была введена всеобщая воинская повинность, в армию в порядке обязательной военной службы было призвано значительное количество солдат; велась их интенсивная подготовка. Был создан сильный речной военный флот (хотя его главная ударная сила – 5 новейших броненосцев, заказанных в Европе, так и не успела прибыть до начала войны, а позже они были перекуплены Бразилией), а в устье реки Парагвай были построены мощные укрепления.
Поводом к войне (1864 – 1870 гг.) стало вмешательство Парагвая во внутренние дела соседнего Уругвая: парагвайцы поддержали там партию «Бланко» против правящей про-аргентинской партии «Колорадо». Лучшая на тот момент в Латинской Америке парагвайская армия поначалу одерживала победы, но в итоге у страны не хватило людских, технических и экономических ресурсов, чтобы противостоять коалиции Бразилии, Аргентины и Уругвая, за спиной которых стояли оказывавшие им всестороннюю поддержку Великобритания и США.
На последнем этапе войны, когда значительное число взрослых мужчин было уже выбито, в парагвайскую армию стали призывать женщин и детей. Из 6 тысяч парагвайских солдат, участвовавших в одном из последних сражений регулярной армии у Акоста-Нью (они погибли практически все), 3500 были детьми в возрасте от 9 до 15 лет. В память об их героизме в Парагвае до сих пор 16 августа празднуется «День ребенка».
Притом все наблюдатели отмечали беспримерную по фанатизму преданность парагвайцев режиму Лопеса. Даже после падения столицы Асунсьона и всех городов партизанская война продолжалась еще почти два года. За президентом Франсиско Солано Лопесом, скрывавшимся с отрядом из 200 человек в труднодоступных районах, была организована настоящая охота. В конце концов его настигла пуля, когда он пытался вплавь пересечь реку Акибадан (ну чем не наш Чапай!), и его последними словами по преданию стали: «Я умираю за Родину!»
Итоги войны были такие. Из 1 млн. 300 тыс. населения Парагвая на начало войны к ее концу (1871 г.) в живых осталось 221 тыс., из которых лишь 28 тыс. были взрослыми мужчинами. Иными словами, потери населения составили 90% (более осторожные историки говорят, что это потери МУЖСКОГО населения составили 90%). Вся сравнительно процветавшая парагвайская экономика была уничтожена до основания. Могло быть уничтожено и само государство, однако Бразилия и Аргентина, отношения между которыми были не самыми дружественными, в последний момент договорились о сохранении «буферного» Парагвая, отняв у него предварительно 2/3 территории. С того времени и поныне Парагвай – одна из самых бедных и «зачуханых» стран Латинской Америки.